Актриса чаще всего играет женщин ярких, умеющих постоять за себя. Вот и сейчас у нее готовятся две премьеры: на сцене и на экране, где ее героини – вновь сильные и способные на поступки личности. Пегова и в жизни производит такое впечатление. Говорит, что к мужчинам у нее нет списка требований: «Я могла бы придумать, что он, мол, должен быть мудрым, добрым, любить лягушечек и всякое такое, но есть вещи, которые сильнее слов и любых внешних проявлений».
– Сейчас жду на Первом канале премьеру сериала «Комиссарша», где моя героиня ненавидит немцев за войну и ненавидит вообще всех мужчин, – рассказывает Ирина, сидя за столиком в любимом ресторане в центре Москвы. – Режиссер Елена Николаева назвала меня в этой работе «Шерлоком Холмсом в юбке», но наш проект не детектив в чистом виде. Он замешан на драме, и это великолепный триллер. А детективы я не люблю. Конечно, я смотрела всех «Шерлоков»: и прекрасного Гая Ричи, и с Камбербэтчем. Но, скажем, Агата Кристи меня никогда не захватывала. И уж тем более Дарья Донцова! (После небольшой паузы.) Не в обиду Дарье.
Фотосессия для журнала «Антена – Телесемь»
В «Комиссарше» действие происходит в 1943 году. В то время люди жили идеями коммунизма, и я играю идейную женщину – это ее главная черта. Современному молодому человеку такое малопонятно. Но я довольно долго жила в СССР, была пионеркой и помню чувство преданности общему делу. Я собирала макулатуру, как все пионеры. Почти стала комсомолкой – мне полгода не хватило, началась перестройка. А сегодня я другая – в чем-то асоциальная и аполитичная. Но считаю, что октябрятское и пионерское детство было прекрасным, а сейчас полная неразбериха. Нет дворов, невозможно отпустить ребенка гулять одного без мобильника. Хотелось бы, чтобы появились такие организации, как пионерия; не в чистом виде, но что-то подобное. В обычных средних учебных заведениях, в одном из которых учится моя дочка (Тане 11 лет. — Прим. «Антенны»), ничего такого нет, например, нет музея боевой славы, где детям бы рассказывали историю Великой Отечественной. А хотелось бы, чтобы дети воспитывались по-другому.
Дочку в актрисы не готовлю
— Таню от сцены и экрана держу подальше. Чтобы сниматься, нужно иметь профессию, а не так – кого возьмут в кадр. Даже дети-актеры – это уже артисты, которые имеют опыт, талант. Нужно обладать определенной органикой. Как это сложится у дочери, время покажет.
Сейчас Таня много чем увлекается, но особенно музыкой: оканчивает четвертый класс музыкальной школы. Инструмент – фортепьяно, успехи нормальные. В консерваторию точно не пойдет. Она успевает по всем специальностям, однако сольфеджио дается нелегко. Это трудная штука, которую нужно понять. Сейчас идет процесс понимания. Подбирать на слух дочь не любит, а по нотам играет с удовольствием. Ей интересно разобрать песню, которую она знает. Хорошо ли поет в хоре, трудно сказать. Мне нравится. У нее низкий голос, меццо-сопрано.
Я сама петь обожаю. Предложения поучаствовать в программах, где выступают разные звезды, были, но я знаю свои возможности – не смогу. Этому надо учиться. В компаниях пою, только когда собираемся у родственников. Русские народные песни.
Актерство – это как прививка: на всю жизнь
– Театров в России и за границей, где я хотела бы поработать, миллион. Самая большая мечта – Большой театр. В фантазиях представляю себя оперной певицей на его сцене. Хочу петь там блистательные арии. Или порхать балериной, как Ульяна Лопаткина и Диана Вишнева.
Сейчас выпустили спектакль «Катерина Ильвовна» (по очерку Лескова «Леди Макбет Мценского уезда». – Прим. «Антенны») в «Табакерке», где я в статусе приглашенной актрисы. Спектакль танцевальный, пластический, где в основном говорит только тело. Двигаются и танцуют все герои. Моя Катерина также существует на сцене в постоянном движении, поднимается и спускается по стенам. Со стеной управляюсь запросто: в детстве всегда лазила по заборам. А вот мужчину-партнера в одной из сцен тащить тяжело. Он весит стольник. Это по его словам, а не только по моим ощущениям. У нас в спектакле не только минимум слов, но также декораций и реквизита. Даже когда мы пьем чай, то делаем это при помощи одних рук. Во-первых, с блюдцами-чашками надо что-то потом делать – убирать их, мыть, да и бьются они. И во-вторых, театр давно движется в сторону минимализма, когда из всего реквизита могут быть только кирпичные стены, но в сочетании с постановкой, хореографией, костюмами, музыкой зритель испытывает глубокие эмоции, улавливает смыслы.
Невозможно даже сравнивать, где мне нравится больше – в кино или в театре. И там, и там прекрасно. И там, и там сложно. И то, и то – часть моей жизни. Я люблю свою работу, поэтому даже не хочется называть это работой. Я даже не поняла, на кого училась. По-моему, актеров, которые разочаровались в своем выборе, очень мало. Даже невостребованные артисты не могут не любить эту профессию. Могут страдать от невостребованности, но это не разочарование. Актерство, кино, театр – это как прививка, которую тебе когда-то сделали. Это на всю жизнь. За коллегами я не слежу, просто люблю кино и смотрю кино. Из недавних российских фильмов мне понравились «Дуэлянт» и «Монах».
