У главного детского поэта-песенника нашей страны и дом в подмосковном Деденево как будто нарисованный – из мультфильма: утопает в сосновом бору и цветах, а где-то в зарослях за хозяевами присматривает Водяной – любимый герой Юрия Сергеевича. А вот от Антошки он устал и картошку не сажает, зато устраивает посиделки с Ливановым и Тухмановым, руки перед которыми полагается мыть в умывальнике от… Елизаветы Первой.
– Это старинный дом, построенный в 1902 году. Мы с женой Мариной знаем и строителей, и прораба по архивным документам – его строили те же люди, что и соседнюю дачу академику Сперанскому. До революции домом владела семья одного влиятельного священника. По легенде, где-то здесь зарыт кувшинчик серебряный с кладом. Его еще предыдущие хозяева искали: их бабушка всегда стояла и смотрела, если рабочие копали землю. Марина тоже копала под старой печкой в пристройке, но нашла только колечко и подкову.
Волшебный «Джульбарс»
— После духовенства этот дом отдали крестьянину, который его продал композитору Василенко, написавшему музыку к кинофильму «Джульбарс». Он купил его на гонорар от фильма, и дом назывался «Джульбарс». Потом здесь жили его дети и потомки, которым было тяжело отсюда уезжать. Дом – магический. Как-то у нас в гостях была экстрасенс, которая сказала, что его чистить не надо, а можно даже медитировать. Знаете пословицу: конь не валялся. В старину на землю выпускали коня, и где конь валялся, там строили дом. И наш дом стоит на правильном месте, тут конь точно валялся. У него хорошая энергетика, и люди к нему привязываются. Как-то приходил один старик, который здесь жил, прошел по всем комнатам да так и умер: это он приходил прощаться с домом. Мы с ним никогда не расстанемся. А достался он нам так.
Как-то в 1983 году мы с женой ехали по дороге в Москву из Дмитрова, а сзади сидели наши знакомые. И они предложили нам снимать их дачу на улице Трудовой, которую все время зимой обворовывали. И мы снимали у них три года подряд. Это был целый генеральский поселок, возникший, когда Сталин после войны выделил маршалам по два гектара земли, а просто генералам – по одному гектару, и пленные немцы построили дома из деталей, вывезенных из Германии. Все было сделано очень добротно, по-немецки, даже были заборы со следами от наших пуль. Мы приценились, и оказалось, что нужно прожить 500 лет, чтобы на такую дачу заработать. Чтобы ее купить, я продал всю мебель в Москве, а еще одолжил денег, и на стене у нас висел список из более чем 20 человек, кому вернуть. Я даже продал свою библиотеку советской поэзии, которую очень долго собирал. Но все равно этих денег не хватало. И тут мой приятель сообщает мне, что нашел потрясающий дом в поселке Деденево. Жена Марина спросила, есть ли там где купаться. И он сказал, что есть – канал Москва – Волга. Мы решили поехать хотя бы искупаться, зашли в этот сад, прошли по тропиночке, я обернулся и почувствовал, что жена потрясена, и мне захотелось ей подарить этот дом. Цена ее была во много раз меньше той правильной немецкой усадьбы. А это был неправильный дом: запущенный, сквозь лес к нему продирались. Мы не могли купить его сразу, так как были сложности с пропиской, но и тут нам повезло: как раз вышел закон, отменявший эти трудности.
21 августа 1985 года, в мой 50-летний юбилей, мы подписали договор о покупке дачи. Хозяева предложили взять еще и собаку, у которой была старинная двухэтажная конура: в зависимости от того, куда дул ветер, она ложилась то в одну, то в другую сторону. Мы согласились, хотя я боялся собак (меня в детстве покусала одна, и страх остался) и особенно эту, которая сидела на цепи, так рычала и бросалась. А тут я смело взял документы и показал их Томасу, что и дом наш, и она наша. А сейчас у нас Джессика, ей 9 лет, она у нас щенячьего возраста.
Все решал дом
— Дом несколько раз перекрашивали в более веселые желто-коричневые цвета. Изначально он был мрачного зеленого цвета, и все стены были в занавесочках, картиночках. Хозяева оставили нам кое-какую мебель, потому что мы были все в долгах и покупать свою нам было не на что. Они оставили письменный стол, диваны, которые жена сама перетягивала, и вот этот огромный шикарный стол, который раздвигается на всю комнату. Потом мы что-то добавляли, причем сам дом решал, что нужно делать с интерьером. Мы подбирали в комиссионных старинные вещи.
— Здесь три этажа. Верхий – с выходом на крышу. Нижний – кухня, ванная и баня. Раньше там была маленькая комнатка с печкой, где жили монашенки, которые помогали по дому. Жена вначале считала, что должна соответствовать тому образу жизни, который они вели. Марина стала солить капусту, наливки делать, за гаражом у нее был огород, где она все сажала. Основные комнаты у нас на одном этаже: столовая, гостиная, гардеробная, комната сына, кабинет и кухня. Все картины нарисованы нашим сыном Леней.
— У нас все время что-то цветет: сначала сирень одна, потом другая, персидская, сейчас жасмин. И все это очень старинное: и деревья, и кустарники. Периодически приходится пилить, что мне делать очень жалко. Особенно опасны старые березы. Клены сеются без конца и вырастают новые. Если бы у нас росла картошка, то я бы не женился и дачу бы не купил – устал уже от Антошки! Что-то у нас росло, но я это запретил, потому что здесь живут наши герои – как Водяной в зарослях.
— Дом теплый. Раньше здесь было шесть голландских печек. Сейчас осталась одна в гостиной. Сначала Марина сама топила эти печки дровами, но ей приходилось бегать по всему дому, она устала, некоторые печки не работали, и когда стали все переделывать, поставили котел, который она топила углем. И топила она лет пять, так что у нее начался кашель кочегара. В поселке газа не было, но на большой улице была зарыта труба, и я пошел в газовый трест спросить, можно ли провести мне одному газ, раз труба есть. Разрешили, но за деньги. И я работал два-три месяца, нашел специалиста по этому делу, который научил меня, что делать. Последнюю взятку дали начальнику, чтобы газ пустили. Трубы стали теплыми, и это была невероятная радость. Все мы напились, и я даже пел от радости: «Степь да степь кругом…» Душа пела.
